Я ожидала, что она, как и любая красавица, быстро зачахнет в моей неуютной берлоге. Хотя ей и была предоставлена вполне подходящая хрустальная ваза, но даже хрусталь не способен удержать мимолетную красоту. Розы, к сожалению, очень капризны. Они похожи на ветреных девиц, тех, что выбирают на одну ночь. Обворожительно стремительных и ледяно пустых внутри.

Несмотря на мои ожидания, гордячка стояла, высоко подняв голову, всем своим видом показывая, что она НЕ ТАКАЯ. Наблюдая за мной, сначала она видела мое счастье. Я снисходительно относилась к ней в то время, понимая, что розы очень любят смотреть на счастье. И действительно, казалось, будто роза и сама в жизни счастлива и по-другому не может и не умеет жить. В городе установилась липкая жара, и красотка изнемогала. Но продолжала гордо стоять. Что ж, стой, если тебе не жарко. Надо же, какая упрямая.

Вскоре Москва утонула в ливнях. Роза целыми днями оставалась одна, у нее было время поразмыслить над своим бытием. Я ожидала, что она сдастся, и я в один прекрасный вечер, придя с работы, обнаружу свою красавицу мертвой. Но ничего подобного не произошло. Наоборот, роза наблюдала за моим падением в бездну страданий, сама при этом оставаясь сильной, холодной и бесстрастной гордячкой.

Может быть, она мне хотела сказать, что не стоит падать духом. Да, мне было тяжело и совершенно не стыдно быть слабой. И в тот момент, когда сердце щемило от разлуки, и я захлебывалась собственными вздохами, мне показалось, что на тонкой ножке с шипами вовсе не вычурный цветок, а такое же раненое сердце.

Надо сказать, что моя роза была срезана еще будучи бутоном. И за все время нашего знакомства она так и не раскрылась до конца. Ей очень шла эта нераскрытость, какая-то недосказанность, ожидание чего-то, какой-то кульминации.

Но ничего подобного не произошло, она осталась загадкой. Она жила в моей комнате, и поначалу наше с ней пребывание вместе походило на поединок. Я бы даже позлорадствовала, если бы она сдалась московской жаре. Но со временем, она перестала быть ненавистной мне красоткой. Она купила меня своим упрямством, заставила полюбить ее.

С каждым днем я все трепетнее относилась к ней. Просыпаясь по утрам и думая о своей мечте (а это непременный ритуал каждого моего пробуждения), я смотрела на розу и радовалась тому, что вижу ее в добром здравии. Дни шли, роза поддерживала меня своим примером. И мне льстило такое ее отношение ко мне. Возвращаясь поздними вечерами домой, я каждый раз смотрела на розу. Она встречала меня гордо и величественно. И казалось, что она безмолвствует не потому, что розы вообще не умеют говорить. А оттого, что я не достойна ее слов, мой удел - звенящая тишина.

В одно утро я, как обычно, пожелала любимому удачного дня и посмотрела на мою безмолвную подругу. Да, к тому времени можно было назвать ее подругой. Ее голова была чуть запрокинута, казалось, она в обмороке. Ей было плохо, и я должна была что-то сделать. Как бы извиняясь за то, что вынуждена ее потревожить прикосновениями, я подрезала ножку цветка и сменила в вазе воду. Мне даже было странно, что я должна делать с ней такое. Неужели моя безмолвная подруга всего лишь цветок в этой жизни? Как это пошло звучит, цветок. Вернувшись вечером домой, я была счастлива увидеть ее выздоровевшей.

Но, как бы оно ни было, упрямство моей подруги не может изменить привычного бытия. Не может отменить ни время, ни смерть. Воля и упрямство могут действовать лишь в течение жизни и сделать эту жизнь прожитой по-твоему. Но смерть никто выбирать не может, упрямство может лишь оттянуть момент перехода в небытие, но не отменить его. Вот и роза моя начала увядать. Она не поникла, но ее пожирало невидимое пламя. Теперь сердце словно обугливалось, и уже было трудно понять, живо ли оно или нет.

Смерть ужасна. Моя красавица с каждым днем все более походила на сморщенную старуху. У меня даже возникла мысль убить ее самой раньше, чем это сделает время. Убить, пока она еще прекрасна. Да, моя подруга всего лишь цветок, за ее убийство никто меня не осудит, кроме меня самой. Но зато она навсегда останется прекрасной и молодой. Я уже начала винить себя за малодушие, роза молча взирала на мое смятение. Она не могла подсказать мне, как действовать дальше. Я верю, что она любое мое решение восприняла бы одинаково покорно, в конце концов, она всего лишь цветок. Но решиться на ее убийство я долго не могла. С другой стороны время сжигало мою подругу с нарастающей быстротой… И, наконец, я решилась… Прости…