Как-то вечером, после института и напряженного курьерского дня (я обошла, кажется, 7 фирм) я шла домой. Сил у меня оставалось только на то, чтоб до койки доползти и забыться крепким сном. Вот в таком полуобморочном состоянии я слышу детский голос: "Наташа, а твой папа в морге лежит".

Лучше бы меня в тот момент по башке огрели.

- Что?

- Правда, ему с сердцем плохо стало, его с работы на скорой в больницу отвезли.

- А почему в морге, он что, умер???

- Наверно, я не знаю.

Ребенок действительно не знал, это была моя маленькая племяшка, она даже не ощущала страшной силы своих слов. Потом я выяснила у взрослых, в какой больнице находится папа. Оказалось, это на другом конце Москвы. И не было времени думать и вспоминать про свою усталость. Я метнулась в метро.

Как я доехала? Плохо помню, люди от меня отворачивались, по-моему, я была похожа на помешанную. Слезы из меня брызгали как из коверного клоуна. Я ревела молча, оттого, видимо, и создавалось странное впечатление, что я будто под наркотой.

Рядом со мной сидела бомжиха, от нее тоже отворачивались люди (от нее мерзко пахло, и она вся была засаленная, ну, в Москве много таких запущенных бомжей, особенно в метро). Так вот, я сидела рядом с ней и понимала, что люди порицают мое странное поведение почти так же, как и ее бомжатский образ жизни. А я в тот день как раз получила зарплату, и у меня были только крупные купюры. Вот одну из этих купюр я и презентовала той женщине, хотя она и не просила. У меня на душе было черно, ей тоже было несладко. Вот я и решила подарить ей маленький праздничек.

По дороге от метро до больницы я распугивала прохожих, истерически взвизгивая: "гдебольница?". Многие понимающе указывали дорогу. В приемном покое я увидела маму, лицо у нее было зеленого цвета, в тон стен. Но она была в сознании, из чего я заключила, что папа еще может быть жив.

И действительно, он оказался жив, просто сердце его треснуло одновременно стрех сторон. А поскольку мест в палатах не было, его на каталке отвезли поближе к моргу. Вероятность того, что он переживет ночь, была минимальная, вот санитары и подвинули его поближе, чтоб с утра не возиться.

Все, я узнала все. Стоп, я же смертельно устала! Я валюсь с ног, я же целый день на ногах!!! Мама немного ожила, она поняла что я, ее дочь, рядом. И что надо идти домой. Не помню, пошли ли мы с ней вместе, или она ушла позже. Несколько дней прошли как в тумане.

А потом я увидела папу: За эти несколько дней он превратился в старика. Стал кряхтеть и плаксиво разговаривать, весь обмяк как-то, потерял былой задор. На тот момент ему было 54 года, и до инфаркта он мог маму на руки поднять (65 кг). Никто даже и не думал, что с ним такое может случиться.

Сейчас прошло уже 5 лет, а тогда нам врачи сказали, что он проживет еще максимум 2 года. И эти оставшиеся 2 года он проведет инвалидом, не способным поднять даже кошку.